Истории лучше камней (с)
Название: Я возьму сам
Пейринг: Ичиго/Рукия, Улькиорра, Чад, Исида, Ишшин
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: драма, кроссовер
Саммари: Ичиго пытается вернуть силы шинигами, чтобы снова быть вместе с Рукией
Дисклеймер: Кубо Тайто, Г.Ф. Лавкрафт
Примечания: таймлайн - между арранкарской аркой и аркой о фуллбрингерах. Название заимствовано у Г.Л. Олди.
читать дальшеСырые стылые сумерки окутали пустынное кладбище, запутались среди надгробий. Именно здесь, на кладбище, особенно остро чувствовалась бесконечное уныние одинокого предзимья. Но чувствовать его было некому – разве что напротив одной из могил едва заметно краснел, то разгораясь, то угасая, огонек чьей-то сигареты.
Небольшая фигурка на миг застыла – и рванула на огонек.
– А, Кучики-сан, – не оборачиваясь, произнес человек с сигаретой.
– Здравствуйте, Куросаки-тайчо, – ответила шинигами.
– Шиба-тайчо, если уж на то пошло… Но я уже давно не тайчо.
Куросаки Ишшин немного помолчал, глядя на вечно юное лицо Масаки, улыбавшейся с надгробия.
– Ей нравилось, как я выгляжу с сигаретой. Поэтому я всегда курю, когда прихожу сюда.
– Как… Ичиго? – тихо спросила Рукия.
Ишшин опять помолчал.
Его крайне редко видели таким домочадцы и только тогда, когда пациент был в критическом состоянии, – коллеги. Но с Рукией можно было не притворяться и не валять дурака.
– Вы же видели, наверное. Плохо Ичиго.
Рукия опустила голову, потеребила рукав косоде. Решилась.
– Может быть, мы с Ренджи могли бы навещать его? Ну… в гигаях? Брат не будет возражать.
Она действительно видела Ичиго – не раз и не два, когда тайком от всех пробиралась через врата Сенкаймон, принадлежащие клану, в Каракуру. С тех пор, как он потерял силы шинигами, он выглядел все печальнее и печальнее, точно таял на глазах. В последний раз Ичиго показался ей совсем потерянным.
– Он должен найти себя в этой жизни, Рукия-сан. А ваша поддержка его только разбередит.
– Но он не ищет себя в этой жизни! – воскликнула Рукия, начиная заводиться. – Ему нужна наша помощь! Вы что, не видите, что с ним происходит?
– Вижу. Я его отец, – напомнил Ишшин. – И я прошел через то же самое. Со временем его силы мало-помалу вернутся к нему. А до этого он должен научиться жить в Мире живых как живой человек. Иначе он не научится жить в Обществе душ как душа.
Губы Рукии подрагивали, но она смолчала.
– Как Урахара? – спросил Ишшин, только чтобы сменить тему.
– У него украли его новый экспериментальный гигай, – автоматически ответила Рукия и с досадой добавила: – При чем тут Урахара? Ичиго это все не поможет…
– Поможет. Он присматривает за ним. – Ишшин нахмурился, обдумывая информацию. К Ичиго, конечно, кража гигая не имела отношения, но пока Ичиго лишен сил шинигами, кто-то должен защищать город. Его друзья пока отлично справлялись. Пока… – У вас из Сейрейтей кто-то сбежал?
– Нет, – Рукия удивленно пожала плечами, – никаких дезертиров, никаких самовольщиков. Странно…
***
Ичиго попытался собраться и вдуматься в новую тему, но не получалось. Голос учительницы, объяснявшей какие-то сложные правила, слился в ушах в сплошное бу-бу-бу, мысли то и дело возвращались к недавнему прошлому.
Вот за этой партой, где сейчас уткнулся в книжку худосочный хромоножка-новичок, сидела Рукия. Она всегда за ней сидела, когда появлялась в Мире живых. А теперь Рукии нет, и кажется, что она совсем забыла о нем, об Ичиго. Ксо, могла бы хоть изредка навещать…
Ичиго всякий раз нехотя, но признавал, что готов отдать полжизни, лишь бы снова увидеть Рукию и других шинигами. Каковы бы они ни были, но с ними он сроднился. Нет, даже не так… С ними он мог быть собой. А друзья в Мире живых, – ксо, да он даже мыслить стал сейрейтейскими категориями – «Мир живых», «Общество душ»! – Кейго, Тацки, Мизуиро… они отличные ребята, но разве им расскажешь все? Разве они поймут, что его так мучает сейчас, почему он так тоскует по утраченной силе?
Чад и Исида буквально перед уроком сорвались с места и помчались куда-то; каждый из них на ходу бросил учительнице, что «забыл о важных делах» и «скоро вернется», пообещав «выполнить все задания на следующий урок». Они всегда так говорили, когда появлялся очередной Пустой… Обычно к ним присоединялась Иное, но ее уже неделю не было в школе. После возвращения из Уэко Мундо что-то надломилось в ней; ее смех и веселые возгласы звучали куда реже, чем раньше, она часто задумывалась, уставившись куда-то в пространство, а с наступлением холодов зябко куталась в теплую одежду, но все равно простужалась. Вот и сейчас Орихиме опять слегла с ангиной.
Навестить бы ее, думал Ичиго. Они защищают город вместо меня, а я сижу тут, как обычный школьник, и ничем не могу им помочь. Да я теперь и есть обычный школьник. Подумать только…
Внезапно где-то под ребрами кольнуло. Сердце? Или предчувствие?
Предчувствие, решил Ичиго. Моя сила вернется. Не может не вернуться. Я снова стану шинигами, снова смогу защищать всех, кто в этом нуждается… И он начал подогревать и растить это предчувствие, опасаясь, что оно растает, как таяли все надежды, которые не оправдывались.
Карандаш в руке машинально заскользил по тетрадному листку. Вычертил круглое личико с большими глазами и прядкой волос, упавшей на брови.
«Я снова стану шинигами. Снова увижу Рукию…»
Получилось не очень-то похоже – рисовал Ичиго ненамного лучше, нежели сама Рукия.
Карандаш резко зачеркнул рисунок…
«Да я бы все отдал, лишь бы снова с ней увидеться!»
Зазвенел звонок. Уроки закончились.
Ичиго остался сидеть за партой.
К нему подскакивал Кейго, шумел, как обычно, звал на какой-то концерт, потом его увел Мизуиро, а Тацки спрашивала, не случилось ли чего, и предлагала вечером навестить Орихиме… Кажется, Ичиго даже согласился.
А потом к его парте подошел маленький хромой новичок. Как же он представился? Ичиго еще показалось знакомым его имя. Но мало ли что ему казалось в последнее время. Сам паренек тоже показался ему знакомым, хотя в то же время Ичиго мог бы поклясться, что никогда его прежде не видел.
– Куросаки.
Ичиго поднял глаза, пытаясь вспомнить имя.
– Прости… – наконец, произнес он. – Как, ты говорил, тебя зовут?
Секундная заминка.
– Судзуки… Судзуки Акиро, – неуверенно ответил новичок.
Судзуки в одной только Каракуре не меньше тысячи, да и Акиро – имя не из редких, и все же…
– Я Куросаки Ичиго.
– Да, я знаю, – раздраженно ответил Судзуки. – Это я запомнил. Куросаки Ичиго, временный шинигами.
Ичиго не замечал, а у него, оказывается, в горле застрял комок. И вот теперь этот комок поднялся повыше и совсем перекрыл Ичиго дыхание.
– Был. Я больше… – он с трудом справился с собой, – больше не шинигами.
– Я тоже больше не тот, кем был, – сухо сообщил Судзуки. – Но мне нужна твоя помощь.
– Ну, сказал же! Я больше ничем тебе не помогу…
– Я имел в виду другую помощь, – угрюмо добавил Судзуки.
Ичиго стало неловко. Калека мог действительно нуждаться в помощи – хотя бы донести сумку с книгами до дома, благо жили они в одном районе, а учебников в старших классах приходилось таскать на уроки, что называется, в количестве.
– Давай, – Ичиго поднялся. – Помогу донести, нэ? – он протянул руку к сумке Судзуки.
Тот оторопело наблюдал за ним, наконец, опомнившись, неловко заковылял следом.
– Слушай, где я тебя видел? – болтал Ичиго по дороге, повесив сразу две сумки на одно плечо. – Такое чувство, что я тебя знаю… Нет, я точно тебя видел раньше!
– Куросаки Ичиго.
Они прошли молча не меньше двух минут, прежде чем Судзуки разлепил губы снова.
– Ты идиот.
Вот оно, подумал Ичиго. Он что-то знает обо мне. Сейчас скажет.
– Ты можешь вернуть свои силы шинигами. И поможешь мне. Занеси свои вещи домой, а я подожду тебя на улице.
Переварив услышанное, Ичиго смог только молча кивнуть.
Вернуть силы!
Разве не об этом он думал все время?
Только бы это не оказалось пшиком, обманкой…
Он стремительно взлетел по лестнице в свою комнату, отмахнулся от растерянных вопросов Юзу («братик, а как же обед?») и выскочил на улицу, где терпеливо дожидался его Судзуки – молча, глядя в одну точку, в той же позе, в которой Ичиго его оставил. Сейчас он казался неумело выполненной статуей, брошенной скульптором на половине работы и одетой каким-то шутниками в школьную форму.
Ичиго внезапно почувствовал себя совсем-совсем живым и сильным рядом с одноклассником.
– Пошли, что ли? – бросил нарочито небрежно, снова подхватив его сумку на плечо.
Судзуки молча повернулся и заковылял дальше.
Ичиго подавил раздражение. Конечно, если ты калека, то поневоле будешь странным и угрюмым. Но мог бы вести себя и повежливее, все-таки я ему помогаю, думал он. Теперь ему бросилось в глаза, что у Судзуки и с рукой непорядок – парализованная, она безвольно свисала вдоль бока.
– Эй, Акиро! На кой тебе все это? И что ты хочешь от меня?
Судзуки даже не обернулся.
– Не скажешь, свалю, – пригрозил Ичиго.
Теперь Судзуки соизволил повернуть голову – глянуть одним сердитым и странно блеснувшим глазом.
– Ты поможешь мне отправиться туда, где я хочу быть. Я видел это место, но у меня нет силы, чтобы туда добраться.
– Ты разговариваешь, как магистр Йода, – буркнул Ичиго, заходя в маленький дом.
Домик был старым, запущенным, стоял как-то странно – затертый между другими домами так, что его почти невозможно было увидеть с улицы, и скорее напоминал двухэтажную башню. Ичиго прошел за Судзуки по полутемной лестнице, неприятно скрипевшей под ногами; Судзуки грохотал ключами, с трудом проворачивая их в ржавых замках, пахло пылью и тем особенным духом, который всегда бывает в нежилых старых зданиях, деревянные панели на стенах потрескивали – должно быть, в них поселился жучок. Наконец, Судзуки справился с замком и провел Ичиго в еще более темную, чем лестница, комнату.
– Впервые вижу, чтобы кто-то жил в мансарде, – ляпнул Ичиго.
– Может, это и не обязательно, но так было написано, – непонятно ответил Судзуки. – Я старался четко выполнить все инструкции. С этими старинными ритуалами никогда не знаешь, что важно, что нет.
– Ритуалами? Ты о чем?
Судзуки некоторое время экстатически созерцал Ичиго, пока тому не начало казаться, что ответа он не дождется.
– Я же сказал, что ты идиот. Или ты думаешь, что силу можно получить только от шинигами, который проткнет тебя своим духовным мечом? Тысячи лет люди шли другим путем…
Резкий запах керосина – вспышка спички – и мансарда озарилась неверным сиянием керосиновой лампы. Похоже, в доме не было электричества. Ичиго озирался по сторонам: стол, стул, кушетка… книжная полка… этажерка с какими-то посудинами… как можно жить в такой нищете? Сундук! Старинный, как у пиратов в кино. И огромное круглое окно, отчего Ичиго окончательно почувствовал себя на пиратском корабле с иллюминаторами в каютах.
– Я нашел кое-что в старых книгах, – произнес Судзуки.
Ичиго полистал книгу, взяв ее со стола, удивился:
– Но это же художественная книжка! Рассказы…
– Да. О шинигами ты узнаешь из мифов, о йокаях – из сказок, о магии – из художественных книг. Ты хочешь сказать, что шинигами не существуют?
– Ну… – Ичиго смешался, – а насколько это достоверно?
Судзуки не удостоил его ответом. Взял мелок и принялся вырисовывать какие-то фигуры на полу. Зажег крохотную красную лампадку, а керосиновую лампу погасил. Ичиго хотел что-то сказать, но Судзуки резким жестом остановил его.
Темное круглое стекло в окне, не пропускавшее никакого света с улицы, медленно начало разгораться. Мало-помалу его тусклая молочная поверхность становилась все прозрачнее и прозрачнее, и сквозь нее уже угадывались какие-то скалы в окружении песков…
– Уэко Мундо? – ахнул Ичиго. – Ты нашел, как увидеть Уэко Мундо?
– Нет. Это совсем другой мир. Ты же не думаешь, что миров три – Общество душ, Генсей и Уэко Мундо, правда? Мир един, но он как луковица. Молчи. Просто смотри.
Мир в окне напоминал огромную песчаную чашу, в центре которой возвышалась скалистая гора. В горе виднелось отверстие – пещера. Этот пустой и мертвый мир завораживал, как снимки Марса, полученные с Curiosity, и манил, как жерло гарганты. И вдруг Ичиго понял, что мир в окне – не пустой! По песку медленно двигались фигуры. Одна, две… пятеро… Они походили на людей, потому что передвигались на задних конечностях, но тонкие, изможденные тела существ были покрыты шерстью песчаного, маскирующего оттенка. Мордочки жителей иномирья напоминали скорее сурикатов. Ичиго даже фыркнул – существа показались ему забавными, но внезапно они насторожились, замерли – и брызнули в разные стороны, только их и видели.
Иномирье, похоже, изобиловало хищниками?
Изображение в окне сместилось. Огромная песчаная чаша была обрамлена высокими скалистыми холмами, изрытыми пещерами. И эти холмы неожиданно зашевелились… Изумленный Ичиго наблюдал, как из пещер выбираются другие создания – тоже похожие на людей, только темные. Разглядеть их сперва не удавалось, видно было только, что они летят прямо на окно. Существа приближались, и вскоре стало ясно, что они крылаты – как летучие мыши. Одно из них промелькнуло перед самым окном.
Ичиго содрогнулся.
– Улькиорра? – прошептал он, не веря своим глазам.
– Шантак.
А вслед за шантаками шло…
Описать его было бы невозможно. Его невозможно было даже увидеть, рассмотреть – потому что эта форма ни на что не походила. Огромная, бессмысленная, разрушительная сила, заключенная в такое же огромное и несуразное тело, тянувшееся щупальцами за хрупкими и маленькими на его фоне телами шантаков, – а за ним простирались бесконечные перепончатые крылья…
Ичиго невольно схватился за парализованную руку Судзуки, но тот этого даже не заметил – наверное, рука была нечувствительна.
– Вот эта сила, – благоговейно произнес Судзуки, неотрывно глядя в окно. – Возьми ее. Тебе – даст. И тогда ты сломаешь барьер между мирами, и я смогу присоединиться к ним…
– К ним? Но зачем тебе это? Ты же человек?
Изумленные, широко распахнутые глаза Судзуки сверкнули яркой зеленью.
– Нет. А после предыдущей встречи с тобой, Куросаки Ичиго, я более никто. Будет только справедливо, если ты поможешь мне.
Ичиго понятия не имел, как взять силу этого чудовищного существа, которое росло и росло, приближаясь. Об остальном он не очень задумывался. Сломать барьер? Да как два пальца об шаккахо… лишь бы вернуть силу, а там – Гетсуга Теншо, и вся недолга! И снова лететь в шунпо над ночным городом, снова срываться с занятий, разбираясь с очередным Пустым, и снова увидеть Рукию…
Рукия…
– Рукия, – шепнул Ичиго, протягивая руки к окну.
Пальцы его соприкоснулись с гладким, необыкновенно холодным стеклом. Секунду ничего не происходило. А затем с той стороны к ним прильнули мертвые, скользкие щупальца, и в тело Ичиго хлынула сила…
***
Чад с хрустом надкусил яблоко.
Всякий раз после боя с Пустым на него накатывало ощущение лихости, этакого драйва – и в то же время печали оттого, что Ичиго больше нет с ними рядом. Правда, вездесущий Кейго рассказал, что Ичиго вроде бы нашел, кого опекать и защищать, – хроменький новичок попросил его о помощи…
Поэтому Урю и хмурился.
– Не нравится мне Куросаки в последнее время, – высказался он. – Как будто что-то замышляет. И новичок этот, – ты его чувствуешь, Садо?
– Нет. Он будто… тусклый. Темный. Все люди светятся, а этот – без света, словно пустая форма.
– Но он не пустой, – возразил Урю. – У него нет рейяцу Пустого, у него какая-то другая, очень странная рейяцу. Знаешь, только не смейся… я однажды видел тануки. Это было в префектуре Осака, мы с дедушкой тогда ездили в познавательные поездки, ну, и… в лесу я его увидел. Сначала смешно было – барсук и барсук, я его сфотографировать хотел, а он – раз, и перекинулся. Пленка засвечена оказалась.
Урю почувствовал, что говорит путано и непонятно, – на него это было совсем не похоже, но изъясняться четче не удавалось. К тому же он почему-то боялся, что Чад не поверит.
– Везет же. Тануки встретить, надо же… А я в Мексике, когда мы с абуэло путешествовали по селам – смотреть, как крестьяне Рождество празднуют, – как-то видел «союзника». Настоящего. С виду совсем как человек, но вот такой же тусклый. А потом он отошел от всех. Зашел за дом – смотрю, уже собака побежала.
– Судзуки Акиро, – задумчиво сказал Урю. – Где-то я это имя уже слышал…
Чад молча полез в сумку, вынул несколько дисков с популярной музыкой. Урю заметил на одном из них надпись «the GazettE». Палец Чада уперся в снимок участников группы.
– Басист, – коротко пояснил Чад.
Группа не так давно приезжала в Каракуру на гастроли, и на некоторых стенах еще висели обтрепавшиеся афиши. Лже-Судзуки, видимо, случайно прочел первое попавшееся имя с афиши – и назвал его в школе.
– Я видел его адрес в классном журнале, – сказал Урю по недолгом размышлении. – Пошли! Живо!
Найти дом оказалось не так-то просто. Чад даже усомнился, что Урю верно запомнил адрес, однако неожиданно заметил обшарпанную стену в проеме.
Дом выглядел явно необитаемым. В коридоре лежал толстый слой пыли, у стен валялись остатки брошенных за ненадобностью вещей и каких-то коробок, однако Чад кивнул, указывая подбородком на отпечатки двух пар ног, шедших наверх.
– Ну и развалюха, – заворчал Урю. – Вот уж не думал, что у нас в городе есть такие трущобы! Как это похоже на Куросаки: побежать за йокаем в заброшенный дом, потому что он, видите ли, попросил помочь!
– Значит, йокай.
Оба резко обернулись.
Рукия стояла за их спинами, пытаясь отдышаться.
– Уф, еле успела, – выпалила она, смаргивая. – Тут что-то происходит. Что-то страшное.
– Кучики-сан, – Урю прищурился, – думаете, этот йокай…
– Не знаю, не знаю, побежали быстрее!
***
Что с ним было?
Он был всем, и все было им. Вселенная ворвалась в тело и рассыпала его на мириады мерцающих огоньков. Хотелось кричать и смеяться, хотелось радоваться – и убивать, убивать, убивать… Запах близкой крови пьянил, тепло близкой плоти кружило голову; пальцы тянулись к этой податливой плоти, чтобы рвать и кромсать ее, чтобы слышать крики ужаса и боли, и смех пенился на губах…
Ледяной и обжигающий ветер взметнулся вокруг, и отвратительные, нестерпимо прекрасные рептилии, с визгом скача, принялись седлать шантаков и один за другим мчаться на них в око бури…
Пальцы… направить пальцы куда-нибудь…
За плечо.
За плечо, где должна быть рукоять Зангецу.
Но ее там не было. Была только сила – жестокая и разрушительная, сила, непригодная ни к чему, кроме насилия и убийства.
Сила смотрела в глаза Ичиго, и сила бурлила в нем.
«Впусти меня, Ичиго. Открой мне дверь. Ты совершишь великое благо, сломав барьер. Благодаря тебе люди снова станут дикими и свободными, по ту сторону добра и зла, откажутся от законов и морали, все будут кричать, убивать и веселиться, и вся земля воспылает в экстазе свободы…»
Ичиго усилием воли заставил себя на какой-то миг не слышать этот голос. Он не принадлежал Судзуки – нет, Судзуки что-то кричал, но его слова не доходили до сознания.
Что же это за речи насчет экстаза свободы?
Ах да, книга, в которой Судзуки вычитал, как открыть окно в иномирье! Прямо оттуда, слово в слово…
– Ломай! Ломай с этой стороны! Ломай с этой стороны, Куросаки, чтобы они не могли войти сюда! – внезапно прорезался голос. Теперь он определенно был знакомым, и вдруг Ичиго вспомнил, где слышал его.
В Уэко Мундо.
– Я… я не знаю, как сломать… у меня нет занпакто… у меня…
«Это не моя сила».
Силы шинигами не только не вернулись – Ичиго с поразительной ясностью осознал, что сила, игравшая в нем, только помеха их возвращению.
«Мне не нужна такая сила!»
Ярость и желание ломать и разрушать, убивать и мучить… Разве это был он, Куросаки Ичиго?
«Мне не нужно, чтобы кто-то давал мне чужую и чуждую, злую силу!»
Куросаки Ичиго опустил руки и закрыл глаза.
– Я не буду брать это, – прошептал он. – Прости меня, Судзуки. Свою силу… я… возьму сам…
Судзуки, казалось, не слышал его. Он не отводил взгляд от происходящего за окном – от рептилий, седлавших шантаков и понукавших их ударами каких-то не то палок, не то стеков, как ездовых лошадей.
Неожиданно он схватил тяжелый железный лом и обрушил на стекло.
Осколки с грохотом и звоном разлетелись веером по полу, задели по лицу самого Судзуки, осыпали одежду Ичиго, по счастью, не причинив ему вреда, и в тот же миг дверь мансарды распахнулась и слетела с проржавевших петель под ударами его друзей.
– Ты как? – спросил Чад, а Урю одновременно с ним язвительно заметил: – Куросаки, ты в своем репертуаре!
– Я просто хотел вернуть себе силы и повидаться с Рукией… с шинигами, – беспомощно ответил Ичиго.
Он поплелся за товарищами, понурив голову, благодарный уже за то, что они ни о чем его не спрашивали.
***
– Кучики Рукия.
– Ты меня знаешь? – удивилась Рукия.
– Конечно. Ты победила Ааронильо Алульери.
Рукия пристально вгляделась в лицо того, кто называл себя Судзуки Акиро. Никакого сходства с музыкантом, чьим именем он назвался, не нашлось бы, да и вообще это лицо мало походило на человеческое. Оно казалось топорным наброском на скорую руку. Внезапно лицо раздвоилось, совершенно теряя человеческие черты – и обретая их заново, теперь уже другие, прекрасные и жуткие…
Пустая скорлупа, еще минуту назад выглядевшая человеческим телом в школьной форме, упала на пол.
– Что ты хотел сделать с Ичиго? – враждебно поинтересовалась Рукия. – И кто ты такой? Я впервые вижу такого странного йокая…
– Обакэ. Я превращаюсь в шантака, – существо криво усмехнулось уголком темных губ. – Вернее, наоборот, благодаря твоему Куросаки я не могу принять человеческую форму. Я хотел отправиться в мир шантаков, начать все с чистого листа. Но… обакэ не животное. Мне была бы уготована участь ездового животного. Хотя, скорее всего, меня бы просто добили.
Одной руки у обакэ не было, правое крыло, даже не перебитое – нещадно измочаленное, висело тряпицей вдоль спины, от одной ноги осталась кость, прикрытая ошметками паленой кожи.
– Куросаки не смог воспользоваться силой, которая находится в том мире. А я бы не смог там жить.
Рукия безнадежно вздохнула.
– И что теперь? – спросила она. – Если хочешь, я отправлю тебя в Общество душ. Правда, ты все забудешь. Переродишься обычным человеком… а может быть, если повезет, тоже станешь шинигами. Рейяцу у тебя не такая уж маленькая. Придешь к нам в тринадцатый отряд младшим офицером.
Рукия не удержалась, поведя плечиком – на предплечье красовался надетый сегодня утром лейтенантский шеврон.
– Приду, обещаю, – обакэ криво усмехнулся. – Мне нечего помнить. Эспада, Айзен, эта женщина – Иное, бой с Куросаки… я и сам хотел бы забыть об этом. Только успей остановить Куросаки, когда он вернет себе силы шинигами и явится со мной доразобраться. И еще… отдай этот гигай владельцу. Я его взял без спросу.
Рукоять Соде но Шираюки коснулась лба над странными – золотыми на зеленых белках – глазами. Миг – и черная бабочка вспорхнула в небо…
Рукия проводила душу-обакэ взглядом.
Пройдет всего несколько месяцев, и Куросаки Ичиго все-таки сумеет вернуть себе силы шинигами. Но пока что об этом никто еще не знал. И лишь Рукия усмехнулась, не спеша прятать меч в ножны.
Соде но Шираюки подарила эту силу Ичиго в первый раз – подарит и во второй. Ичиго, подумала Рукия, ты получишь эту силу только из моих рук. Но ты-то будешь уверен, что взял ее сам…
Пейринг: Ичиго/Рукия, Улькиорра, Чад, Исида, Ишшин
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: драма, кроссовер
Саммари: Ичиго пытается вернуть силы шинигами, чтобы снова быть вместе с Рукией
Дисклеймер: Кубо Тайто, Г.Ф. Лавкрафт
Примечания: таймлайн - между арранкарской аркой и аркой о фуллбрингерах. Название заимствовано у Г.Л. Олди.
читать дальшеСырые стылые сумерки окутали пустынное кладбище, запутались среди надгробий. Именно здесь, на кладбище, особенно остро чувствовалась бесконечное уныние одинокого предзимья. Но чувствовать его было некому – разве что напротив одной из могил едва заметно краснел, то разгораясь, то угасая, огонек чьей-то сигареты.
Небольшая фигурка на миг застыла – и рванула на огонек.
– А, Кучики-сан, – не оборачиваясь, произнес человек с сигаретой.
– Здравствуйте, Куросаки-тайчо, – ответила шинигами.
– Шиба-тайчо, если уж на то пошло… Но я уже давно не тайчо.
Куросаки Ишшин немного помолчал, глядя на вечно юное лицо Масаки, улыбавшейся с надгробия.
– Ей нравилось, как я выгляжу с сигаретой. Поэтому я всегда курю, когда прихожу сюда.
– Как… Ичиго? – тихо спросила Рукия.
Ишшин опять помолчал.
Его крайне редко видели таким домочадцы и только тогда, когда пациент был в критическом состоянии, – коллеги. Но с Рукией можно было не притворяться и не валять дурака.
– Вы же видели, наверное. Плохо Ичиго.
Рукия опустила голову, потеребила рукав косоде. Решилась.
– Может быть, мы с Ренджи могли бы навещать его? Ну… в гигаях? Брат не будет возражать.
Она действительно видела Ичиго – не раз и не два, когда тайком от всех пробиралась через врата Сенкаймон, принадлежащие клану, в Каракуру. С тех пор, как он потерял силы шинигами, он выглядел все печальнее и печальнее, точно таял на глазах. В последний раз Ичиго показался ей совсем потерянным.
– Он должен найти себя в этой жизни, Рукия-сан. А ваша поддержка его только разбередит.
– Но он не ищет себя в этой жизни! – воскликнула Рукия, начиная заводиться. – Ему нужна наша помощь! Вы что, не видите, что с ним происходит?
– Вижу. Я его отец, – напомнил Ишшин. – И я прошел через то же самое. Со временем его силы мало-помалу вернутся к нему. А до этого он должен научиться жить в Мире живых как живой человек. Иначе он не научится жить в Обществе душ как душа.
Губы Рукии подрагивали, но она смолчала.
– Как Урахара? – спросил Ишшин, только чтобы сменить тему.
– У него украли его новый экспериментальный гигай, – автоматически ответила Рукия и с досадой добавила: – При чем тут Урахара? Ичиго это все не поможет…
– Поможет. Он присматривает за ним. – Ишшин нахмурился, обдумывая информацию. К Ичиго, конечно, кража гигая не имела отношения, но пока Ичиго лишен сил шинигами, кто-то должен защищать город. Его друзья пока отлично справлялись. Пока… – У вас из Сейрейтей кто-то сбежал?
– Нет, – Рукия удивленно пожала плечами, – никаких дезертиров, никаких самовольщиков. Странно…
***
Ичиго попытался собраться и вдуматься в новую тему, но не получалось. Голос учительницы, объяснявшей какие-то сложные правила, слился в ушах в сплошное бу-бу-бу, мысли то и дело возвращались к недавнему прошлому.
Вот за этой партой, где сейчас уткнулся в книжку худосочный хромоножка-новичок, сидела Рукия. Она всегда за ней сидела, когда появлялась в Мире живых. А теперь Рукии нет, и кажется, что она совсем забыла о нем, об Ичиго. Ксо, могла бы хоть изредка навещать…
Ичиго всякий раз нехотя, но признавал, что готов отдать полжизни, лишь бы снова увидеть Рукию и других шинигами. Каковы бы они ни были, но с ними он сроднился. Нет, даже не так… С ними он мог быть собой. А друзья в Мире живых, – ксо, да он даже мыслить стал сейрейтейскими категориями – «Мир живых», «Общество душ»! – Кейго, Тацки, Мизуиро… они отличные ребята, но разве им расскажешь все? Разве они поймут, что его так мучает сейчас, почему он так тоскует по утраченной силе?
Чад и Исида буквально перед уроком сорвались с места и помчались куда-то; каждый из них на ходу бросил учительнице, что «забыл о важных делах» и «скоро вернется», пообещав «выполнить все задания на следующий урок». Они всегда так говорили, когда появлялся очередной Пустой… Обычно к ним присоединялась Иное, но ее уже неделю не было в школе. После возвращения из Уэко Мундо что-то надломилось в ней; ее смех и веселые возгласы звучали куда реже, чем раньше, она часто задумывалась, уставившись куда-то в пространство, а с наступлением холодов зябко куталась в теплую одежду, но все равно простужалась. Вот и сейчас Орихиме опять слегла с ангиной.
Навестить бы ее, думал Ичиго. Они защищают город вместо меня, а я сижу тут, как обычный школьник, и ничем не могу им помочь. Да я теперь и есть обычный школьник. Подумать только…
Внезапно где-то под ребрами кольнуло. Сердце? Или предчувствие?
Предчувствие, решил Ичиго. Моя сила вернется. Не может не вернуться. Я снова стану шинигами, снова смогу защищать всех, кто в этом нуждается… И он начал подогревать и растить это предчувствие, опасаясь, что оно растает, как таяли все надежды, которые не оправдывались.
Карандаш в руке машинально заскользил по тетрадному листку. Вычертил круглое личико с большими глазами и прядкой волос, упавшей на брови.
«Я снова стану шинигами. Снова увижу Рукию…»
Получилось не очень-то похоже – рисовал Ичиго ненамного лучше, нежели сама Рукия.
Карандаш резко зачеркнул рисунок…
«Да я бы все отдал, лишь бы снова с ней увидеться!»
Зазвенел звонок. Уроки закончились.
Ичиго остался сидеть за партой.
К нему подскакивал Кейго, шумел, как обычно, звал на какой-то концерт, потом его увел Мизуиро, а Тацки спрашивала, не случилось ли чего, и предлагала вечером навестить Орихиме… Кажется, Ичиго даже согласился.
А потом к его парте подошел маленький хромой новичок. Как же он представился? Ичиго еще показалось знакомым его имя. Но мало ли что ему казалось в последнее время. Сам паренек тоже показался ему знакомым, хотя в то же время Ичиго мог бы поклясться, что никогда его прежде не видел.
– Куросаки.
Ичиго поднял глаза, пытаясь вспомнить имя.
– Прости… – наконец, произнес он. – Как, ты говорил, тебя зовут?
Секундная заминка.
– Судзуки… Судзуки Акиро, – неуверенно ответил новичок.
Судзуки в одной только Каракуре не меньше тысячи, да и Акиро – имя не из редких, и все же…
– Я Куросаки Ичиго.
– Да, я знаю, – раздраженно ответил Судзуки. – Это я запомнил. Куросаки Ичиго, временный шинигами.
Ичиго не замечал, а у него, оказывается, в горле застрял комок. И вот теперь этот комок поднялся повыше и совсем перекрыл Ичиго дыхание.
– Был. Я больше… – он с трудом справился с собой, – больше не шинигами.
– Я тоже больше не тот, кем был, – сухо сообщил Судзуки. – Но мне нужна твоя помощь.
– Ну, сказал же! Я больше ничем тебе не помогу…
– Я имел в виду другую помощь, – угрюмо добавил Судзуки.
Ичиго стало неловко. Калека мог действительно нуждаться в помощи – хотя бы донести сумку с книгами до дома, благо жили они в одном районе, а учебников в старших классах приходилось таскать на уроки, что называется, в количестве.
– Давай, – Ичиго поднялся. – Помогу донести, нэ? – он протянул руку к сумке Судзуки.
Тот оторопело наблюдал за ним, наконец, опомнившись, неловко заковылял следом.
– Слушай, где я тебя видел? – болтал Ичиго по дороге, повесив сразу две сумки на одно плечо. – Такое чувство, что я тебя знаю… Нет, я точно тебя видел раньше!
– Куросаки Ичиго.
Они прошли молча не меньше двух минут, прежде чем Судзуки разлепил губы снова.
– Ты идиот.
Вот оно, подумал Ичиго. Он что-то знает обо мне. Сейчас скажет.
– Ты можешь вернуть свои силы шинигами. И поможешь мне. Занеси свои вещи домой, а я подожду тебя на улице.
Переварив услышанное, Ичиго смог только молча кивнуть.
Вернуть силы!
Разве не об этом он думал все время?
Только бы это не оказалось пшиком, обманкой…
Он стремительно взлетел по лестнице в свою комнату, отмахнулся от растерянных вопросов Юзу («братик, а как же обед?») и выскочил на улицу, где терпеливо дожидался его Судзуки – молча, глядя в одну точку, в той же позе, в которой Ичиго его оставил. Сейчас он казался неумело выполненной статуей, брошенной скульптором на половине работы и одетой каким-то шутниками в школьную форму.
Ичиго внезапно почувствовал себя совсем-совсем живым и сильным рядом с одноклассником.
– Пошли, что ли? – бросил нарочито небрежно, снова подхватив его сумку на плечо.
Судзуки молча повернулся и заковылял дальше.
Ичиго подавил раздражение. Конечно, если ты калека, то поневоле будешь странным и угрюмым. Но мог бы вести себя и повежливее, все-таки я ему помогаю, думал он. Теперь ему бросилось в глаза, что у Судзуки и с рукой непорядок – парализованная, она безвольно свисала вдоль бока.
– Эй, Акиро! На кой тебе все это? И что ты хочешь от меня?
Судзуки даже не обернулся.
– Не скажешь, свалю, – пригрозил Ичиго.
Теперь Судзуки соизволил повернуть голову – глянуть одним сердитым и странно блеснувшим глазом.
– Ты поможешь мне отправиться туда, где я хочу быть. Я видел это место, но у меня нет силы, чтобы туда добраться.
– Ты разговариваешь, как магистр Йода, – буркнул Ичиго, заходя в маленький дом.
Домик был старым, запущенным, стоял как-то странно – затертый между другими домами так, что его почти невозможно было увидеть с улицы, и скорее напоминал двухэтажную башню. Ичиго прошел за Судзуки по полутемной лестнице, неприятно скрипевшей под ногами; Судзуки грохотал ключами, с трудом проворачивая их в ржавых замках, пахло пылью и тем особенным духом, который всегда бывает в нежилых старых зданиях, деревянные панели на стенах потрескивали – должно быть, в них поселился жучок. Наконец, Судзуки справился с замком и провел Ичиго в еще более темную, чем лестница, комнату.
– Впервые вижу, чтобы кто-то жил в мансарде, – ляпнул Ичиго.
– Может, это и не обязательно, но так было написано, – непонятно ответил Судзуки. – Я старался четко выполнить все инструкции. С этими старинными ритуалами никогда не знаешь, что важно, что нет.
– Ритуалами? Ты о чем?
Судзуки некоторое время экстатически созерцал Ичиго, пока тому не начало казаться, что ответа он не дождется.
– Я же сказал, что ты идиот. Или ты думаешь, что силу можно получить только от шинигами, который проткнет тебя своим духовным мечом? Тысячи лет люди шли другим путем…
Резкий запах керосина – вспышка спички – и мансарда озарилась неверным сиянием керосиновой лампы. Похоже, в доме не было электричества. Ичиго озирался по сторонам: стол, стул, кушетка… книжная полка… этажерка с какими-то посудинами… как можно жить в такой нищете? Сундук! Старинный, как у пиратов в кино. И огромное круглое окно, отчего Ичиго окончательно почувствовал себя на пиратском корабле с иллюминаторами в каютах.
– Я нашел кое-что в старых книгах, – произнес Судзуки.
Ичиго полистал книгу, взяв ее со стола, удивился:
– Но это же художественная книжка! Рассказы…
– Да. О шинигами ты узнаешь из мифов, о йокаях – из сказок, о магии – из художественных книг. Ты хочешь сказать, что шинигами не существуют?
– Ну… – Ичиго смешался, – а насколько это достоверно?
Судзуки не удостоил его ответом. Взял мелок и принялся вырисовывать какие-то фигуры на полу. Зажег крохотную красную лампадку, а керосиновую лампу погасил. Ичиго хотел что-то сказать, но Судзуки резким жестом остановил его.
Темное круглое стекло в окне, не пропускавшее никакого света с улицы, медленно начало разгораться. Мало-помалу его тусклая молочная поверхность становилась все прозрачнее и прозрачнее, и сквозь нее уже угадывались какие-то скалы в окружении песков…
– Уэко Мундо? – ахнул Ичиго. – Ты нашел, как увидеть Уэко Мундо?
– Нет. Это совсем другой мир. Ты же не думаешь, что миров три – Общество душ, Генсей и Уэко Мундо, правда? Мир един, но он как луковица. Молчи. Просто смотри.
Мир в окне напоминал огромную песчаную чашу, в центре которой возвышалась скалистая гора. В горе виднелось отверстие – пещера. Этот пустой и мертвый мир завораживал, как снимки Марса, полученные с Curiosity, и манил, как жерло гарганты. И вдруг Ичиго понял, что мир в окне – не пустой! По песку медленно двигались фигуры. Одна, две… пятеро… Они походили на людей, потому что передвигались на задних конечностях, но тонкие, изможденные тела существ были покрыты шерстью песчаного, маскирующего оттенка. Мордочки жителей иномирья напоминали скорее сурикатов. Ичиго даже фыркнул – существа показались ему забавными, но внезапно они насторожились, замерли – и брызнули в разные стороны, только их и видели.
Иномирье, похоже, изобиловало хищниками?
Изображение в окне сместилось. Огромная песчаная чаша была обрамлена высокими скалистыми холмами, изрытыми пещерами. И эти холмы неожиданно зашевелились… Изумленный Ичиго наблюдал, как из пещер выбираются другие создания – тоже похожие на людей, только темные. Разглядеть их сперва не удавалось, видно было только, что они летят прямо на окно. Существа приближались, и вскоре стало ясно, что они крылаты – как летучие мыши. Одно из них промелькнуло перед самым окном.
Ичиго содрогнулся.
– Улькиорра? – прошептал он, не веря своим глазам.
– Шантак.
А вслед за шантаками шло…
Описать его было бы невозможно. Его невозможно было даже увидеть, рассмотреть – потому что эта форма ни на что не походила. Огромная, бессмысленная, разрушительная сила, заключенная в такое же огромное и несуразное тело, тянувшееся щупальцами за хрупкими и маленькими на его фоне телами шантаков, – а за ним простирались бесконечные перепончатые крылья…
Ичиго невольно схватился за парализованную руку Судзуки, но тот этого даже не заметил – наверное, рука была нечувствительна.
– Вот эта сила, – благоговейно произнес Судзуки, неотрывно глядя в окно. – Возьми ее. Тебе – даст. И тогда ты сломаешь барьер между мирами, и я смогу присоединиться к ним…
– К ним? Но зачем тебе это? Ты же человек?
Изумленные, широко распахнутые глаза Судзуки сверкнули яркой зеленью.
– Нет. А после предыдущей встречи с тобой, Куросаки Ичиго, я более никто. Будет только справедливо, если ты поможешь мне.
Ичиго понятия не имел, как взять силу этого чудовищного существа, которое росло и росло, приближаясь. Об остальном он не очень задумывался. Сломать барьер? Да как два пальца об шаккахо… лишь бы вернуть силу, а там – Гетсуга Теншо, и вся недолга! И снова лететь в шунпо над ночным городом, снова срываться с занятий, разбираясь с очередным Пустым, и снова увидеть Рукию…
Рукия…
– Рукия, – шепнул Ичиго, протягивая руки к окну.
Пальцы его соприкоснулись с гладким, необыкновенно холодным стеклом. Секунду ничего не происходило. А затем с той стороны к ним прильнули мертвые, скользкие щупальца, и в тело Ичиго хлынула сила…
***
Чад с хрустом надкусил яблоко.
Всякий раз после боя с Пустым на него накатывало ощущение лихости, этакого драйва – и в то же время печали оттого, что Ичиго больше нет с ними рядом. Правда, вездесущий Кейго рассказал, что Ичиго вроде бы нашел, кого опекать и защищать, – хроменький новичок попросил его о помощи…
Поэтому Урю и хмурился.
– Не нравится мне Куросаки в последнее время, – высказался он. – Как будто что-то замышляет. И новичок этот, – ты его чувствуешь, Садо?
– Нет. Он будто… тусклый. Темный. Все люди светятся, а этот – без света, словно пустая форма.
– Но он не пустой, – возразил Урю. – У него нет рейяцу Пустого, у него какая-то другая, очень странная рейяцу. Знаешь, только не смейся… я однажды видел тануки. Это было в префектуре Осака, мы с дедушкой тогда ездили в познавательные поездки, ну, и… в лесу я его увидел. Сначала смешно было – барсук и барсук, я его сфотографировать хотел, а он – раз, и перекинулся. Пленка засвечена оказалась.
Урю почувствовал, что говорит путано и непонятно, – на него это было совсем не похоже, но изъясняться четче не удавалось. К тому же он почему-то боялся, что Чад не поверит.
– Везет же. Тануки встретить, надо же… А я в Мексике, когда мы с абуэло путешествовали по селам – смотреть, как крестьяне Рождество празднуют, – как-то видел «союзника». Настоящего. С виду совсем как человек, но вот такой же тусклый. А потом он отошел от всех. Зашел за дом – смотрю, уже собака побежала.
– Судзуки Акиро, – задумчиво сказал Урю. – Где-то я это имя уже слышал…
Чад молча полез в сумку, вынул несколько дисков с популярной музыкой. Урю заметил на одном из них надпись «the GazettE». Палец Чада уперся в снимок участников группы.
– Басист, – коротко пояснил Чад.
Группа не так давно приезжала в Каракуру на гастроли, и на некоторых стенах еще висели обтрепавшиеся афиши. Лже-Судзуки, видимо, случайно прочел первое попавшееся имя с афиши – и назвал его в школе.
– Я видел его адрес в классном журнале, – сказал Урю по недолгом размышлении. – Пошли! Живо!
Найти дом оказалось не так-то просто. Чад даже усомнился, что Урю верно запомнил адрес, однако неожиданно заметил обшарпанную стену в проеме.
Дом выглядел явно необитаемым. В коридоре лежал толстый слой пыли, у стен валялись остатки брошенных за ненадобностью вещей и каких-то коробок, однако Чад кивнул, указывая подбородком на отпечатки двух пар ног, шедших наверх.
– Ну и развалюха, – заворчал Урю. – Вот уж не думал, что у нас в городе есть такие трущобы! Как это похоже на Куросаки: побежать за йокаем в заброшенный дом, потому что он, видите ли, попросил помочь!
– Значит, йокай.
Оба резко обернулись.
Рукия стояла за их спинами, пытаясь отдышаться.
– Уф, еле успела, – выпалила она, смаргивая. – Тут что-то происходит. Что-то страшное.
– Кучики-сан, – Урю прищурился, – думаете, этот йокай…
– Не знаю, не знаю, побежали быстрее!
***
Что с ним было?
Он был всем, и все было им. Вселенная ворвалась в тело и рассыпала его на мириады мерцающих огоньков. Хотелось кричать и смеяться, хотелось радоваться – и убивать, убивать, убивать… Запах близкой крови пьянил, тепло близкой плоти кружило голову; пальцы тянулись к этой податливой плоти, чтобы рвать и кромсать ее, чтобы слышать крики ужаса и боли, и смех пенился на губах…
Ледяной и обжигающий ветер взметнулся вокруг, и отвратительные, нестерпимо прекрасные рептилии, с визгом скача, принялись седлать шантаков и один за другим мчаться на них в око бури…
Пальцы… направить пальцы куда-нибудь…
За плечо.
За плечо, где должна быть рукоять Зангецу.
Но ее там не было. Была только сила – жестокая и разрушительная, сила, непригодная ни к чему, кроме насилия и убийства.
Сила смотрела в глаза Ичиго, и сила бурлила в нем.
«Впусти меня, Ичиго. Открой мне дверь. Ты совершишь великое благо, сломав барьер. Благодаря тебе люди снова станут дикими и свободными, по ту сторону добра и зла, откажутся от законов и морали, все будут кричать, убивать и веселиться, и вся земля воспылает в экстазе свободы…»
Ичиго усилием воли заставил себя на какой-то миг не слышать этот голос. Он не принадлежал Судзуки – нет, Судзуки что-то кричал, но его слова не доходили до сознания.
Что же это за речи насчет экстаза свободы?
Ах да, книга, в которой Судзуки вычитал, как открыть окно в иномирье! Прямо оттуда, слово в слово…
– Ломай! Ломай с этой стороны! Ломай с этой стороны, Куросаки, чтобы они не могли войти сюда! – внезапно прорезался голос. Теперь он определенно был знакомым, и вдруг Ичиго вспомнил, где слышал его.
В Уэко Мундо.
– Я… я не знаю, как сломать… у меня нет занпакто… у меня…
«Это не моя сила».
Силы шинигами не только не вернулись – Ичиго с поразительной ясностью осознал, что сила, игравшая в нем, только помеха их возвращению.
«Мне не нужна такая сила!»
Ярость и желание ломать и разрушать, убивать и мучить… Разве это был он, Куросаки Ичиго?
«Мне не нужно, чтобы кто-то давал мне чужую и чуждую, злую силу!»
Куросаки Ичиго опустил руки и закрыл глаза.
– Я не буду брать это, – прошептал он. – Прости меня, Судзуки. Свою силу… я… возьму сам…
Судзуки, казалось, не слышал его. Он не отводил взгляд от происходящего за окном – от рептилий, седлавших шантаков и понукавших их ударами каких-то не то палок, не то стеков, как ездовых лошадей.
Неожиданно он схватил тяжелый железный лом и обрушил на стекло.
Осколки с грохотом и звоном разлетелись веером по полу, задели по лицу самого Судзуки, осыпали одежду Ичиго, по счастью, не причинив ему вреда, и в тот же миг дверь мансарды распахнулась и слетела с проржавевших петель под ударами его друзей.
– Ты как? – спросил Чад, а Урю одновременно с ним язвительно заметил: – Куросаки, ты в своем репертуаре!
– Я просто хотел вернуть себе силы и повидаться с Рукией… с шинигами, – беспомощно ответил Ичиго.
Он поплелся за товарищами, понурив голову, благодарный уже за то, что они ни о чем его не спрашивали.
***
– Кучики Рукия.
– Ты меня знаешь? – удивилась Рукия.
– Конечно. Ты победила Ааронильо Алульери.
Рукия пристально вгляделась в лицо того, кто называл себя Судзуки Акиро. Никакого сходства с музыкантом, чьим именем он назвался, не нашлось бы, да и вообще это лицо мало походило на человеческое. Оно казалось топорным наброском на скорую руку. Внезапно лицо раздвоилось, совершенно теряя человеческие черты – и обретая их заново, теперь уже другие, прекрасные и жуткие…
Пустая скорлупа, еще минуту назад выглядевшая человеческим телом в школьной форме, упала на пол.
– Что ты хотел сделать с Ичиго? – враждебно поинтересовалась Рукия. – И кто ты такой? Я впервые вижу такого странного йокая…
– Обакэ. Я превращаюсь в шантака, – существо криво усмехнулось уголком темных губ. – Вернее, наоборот, благодаря твоему Куросаки я не могу принять человеческую форму. Я хотел отправиться в мир шантаков, начать все с чистого листа. Но… обакэ не животное. Мне была бы уготована участь ездового животного. Хотя, скорее всего, меня бы просто добили.
Одной руки у обакэ не было, правое крыло, даже не перебитое – нещадно измочаленное, висело тряпицей вдоль спины, от одной ноги осталась кость, прикрытая ошметками паленой кожи.
– Куросаки не смог воспользоваться силой, которая находится в том мире. А я бы не смог там жить.
Рукия безнадежно вздохнула.
– И что теперь? – спросила она. – Если хочешь, я отправлю тебя в Общество душ. Правда, ты все забудешь. Переродишься обычным человеком… а может быть, если повезет, тоже станешь шинигами. Рейяцу у тебя не такая уж маленькая. Придешь к нам в тринадцатый отряд младшим офицером.
Рукия не удержалась, поведя плечиком – на предплечье красовался надетый сегодня утром лейтенантский шеврон.
– Приду, обещаю, – обакэ криво усмехнулся. – Мне нечего помнить. Эспада, Айзен, эта женщина – Иное, бой с Куросаки… я и сам хотел бы забыть об этом. Только успей остановить Куросаки, когда он вернет себе силы шинигами и явится со мной доразобраться. И еще… отдай этот гигай владельцу. Я его взял без спросу.
Рукоять Соде но Шираюки коснулась лба над странными – золотыми на зеленых белках – глазами. Миг – и черная бабочка вспорхнула в небо…
Рукия проводила душу-обакэ взглядом.
Пройдет всего несколько месяцев, и Куросаки Ичиго все-таки сумеет вернуть себе силы шинигами. Но пока что об этом никто еще не знал. И лишь Рукия усмехнулась, не спеша прятать меч в ножны.
Соде но Шираюки подарила эту силу Ичиго в первый раз – подарит и во второй. Ичиго, подумала Рукия, ты получишь эту силу только из моих рук. Но ты-то будешь уверен, что взял ее сам…
@темы: Куросаки Ишшин, Улькиорра Шиффер, Кучики Рукия, Фанфикшн, Шинигами, Арранкары, Куросаки Ичиго
-
-
15.07.2014 в 22:32-
-
15.07.2014 в 22:33-
-
27.07.2014 в 16:46Вопрос:
как-то видел «союзника». Настоящего. С виду совсем как человек, но вот такой же тусклый. А потом он отошел от всех. Зашел за дом – смотрю, уже собака побежала. - это что за существо?
-
-
27.07.2014 в 19:04Спасибо!