Святочная история

[live-bleach]

Название: Праздник с друзьями
Автор:  Санди Зырянова
Канон: Блич
Персонажи: Орихиме, Нелл сотоварищи, Чад,

спойлер

Тацки, Гриммджоу, Улькиорра
Рейтинг: детский
Саммари: что может быть грустнее одинокого вечера под Рождество?

Сегодня выпечка распродалась почти вся.
Орихиме посмотрела на то, что у нее осталось, и вздохнула. Конечно, это хорошо, что у нее так пошла торговля, но для Садо-куна этого – на один укус. А ей самой и вовсе ничего не достанется…
Она прикрыла глаза и отвернулась, чтобы не чувствовать соблазнительного аромата выпечки, но рука сама собой скользнула в бумажный пакет. Я только самую маленькую, только одну… – уговаривала себя Орихиме. – Нет, нельзя, я же должна хоть что-то дать Садо-куну…
Непослушная рука поднесла булочку ко рту.
Орихиме выдохнула – и сдалась.
Сегодня в кои-то веки не чувствовалось недоброй рейяцу Пустых, а уроков задали сравнительно немного. Может быть, у нее наконец-то найдется время, чтобы заняться домашними делами по-настоящему, а не на бегу между делом. В прошлый раз, когда тетка заходила, Орихиме пришлось выслушать немало неприятного, и самое неприятное, что все это была правда. И что в доме беспорядок, и на мебели пыль не вытерта. И что в раковине стояла немытая чашка из-под молока. И что на туалетных тапочках протерлись дырки – самой Орихиме казалось, что совсем незаметные, но тетка, едва кинув орлиный взор, завопила «как ты посмела предложить мне эту рвань»... Оценки Орихиме, правда, настроили тетку на более мирный лад, но длинная нотация отнюдь не добавила девушке оптимизма.
Мало ли.
Пока тетка соглашается выделять Орихиме небольшое содержание за отличную учебу. Но вдруг она захочет, чтобы Орихиме еще и отлично вела хозяйство? А денег и так хватает только на самое необходимое…
Придя домой, Орихиме первым делом вывернула корзину для грязного белья, принесла свою одежду из шкафа и принялась сортировать вещи. Сейчас, пожалуй, надо постирать белое. Потом пришить пуговицу, вот здесь снова заштопать, здесь опять залатать. Хорошо, что ребята в классе не замечают – или делают вид, что не замечают – все эти штопки и заплатки. Форменные блузки надо замочить в отбеливателе, они давно уже серые, а под мышками – почти коричневые.
Чулки порвались на пальце. Это были последние целые чулки, и Орихиме так расстроилась, что даже заплакала. С голыми ногами ходить было холодно – стояла зима. До Рождества оставалось всего несколько дней.
– Вот умру и стану шинигами, – сказала она портрету Соры. – Буду служить в четвертом отряде. Там хотя бы выдают форму и таби!
Отплакавшись, она достала черные нитки и принялась зашивать дыру…
Сора с портрета смотрел на сестру укоризненно, точно пытаясь ей напомнить, что надо бы пообедать. Впрочем, откуда Соре было знать, что у Орихиме в холодильнике из продуктов только пакет молока и пара вчерашних онигири.
Орихиме полюбовалась на штопку. Пожалуй, надо сходить в магазин. Еще один день на бутербродах она не выдержит, да и бутерброды делать уже не с чем. Включив машинку, она пересчитала деньги, набросила куртку и поплелась в магазин, на ходу прикидывая, что же ей купить так, чтобы хватило на завтра и послезавтра… Через три дня ей должны заплатить пособие, а до пособия надо как-то дотянуть. А потом купить подарки. Особенно тщательно надо выбирать подарок для Тацки-тян – Орихиме чувствовала себя виноватой перед подругой, потому что в последнее время они отдалились друг от друга.
Внезапно мощный удар рейяцу совершенно оглушил ее.
Пустые!
Орихиме пошатнулась, забыв и о продуктах, и о планах на Рождество.
Вспышки рейяцу шли из ближнего парка, и Орихиме хватило десяти минут, чтобы добежать, на ходу поднимая руки к заколкам…
И еще десяти секунд, чтобы вовремя затормозить.
На пустыре, прилегающем к парку, Пеше и Дондочакка, держа в руках занпакто, выкрикивали «Серо Синкретика!» – а маленькая Нелл, широко раскрыв рот, заглатывала их совместное серо, чтобы выплюнуть его обратно!
Все трое заливались хохотом, увертываясь от ударов друг друга.
– Нелл-тян! – воскликнула Орихиме.
– О, Иное! – Нелл оставила товарищей и подбежала к ней. – Пливет! А где Ицуго?
– Наверное, он скоро придет сюда, – Орихиме наклонилась к Нелл. – Как дела? Это твои друзья?
– Мы Пустынное Братство, ямсу, – гордо сказал Дондочакка, а Пеше в тот же момент воскликнул: – Мы трое родственников!
– Ой, ты зе их есё не знаешь, – Нелл приосанилась. Пеше в это время уже говорил: – Как-то нескладно получилось. Давай еще раз!
И они выстроились, приняв театральные позы, чтобы еще раз представиться: «Мы – Пустынное Братство!»
Орихиме с улыбкой наблюдала за ними.
– А что вы тут делаете? – спросила она. – Вы решили уйти из Уэко Мундо и жить здесь?
Ей вдруг стало не по себе. Пусть Нелл и ее приятели и добрые, но они арранкары. Пустые. А чем питаются Пустые, Орихиме хорошо знала – и не строила иллюзий насчет даже самых добрых арранкар.
– Мы тут тленилуемся, – пояснила Нелл. – Улахара велел быть готовыми.
– К чему? – обеспокоилась Орихиме.
– На всякий слуцай, – туманно ответила Нелл, важно поднимая пальчик. – А ты тоже синигами? Будешь сражаться?
– Буду, если понадобится, – твердо обещала Орихиме. – Ну… я буду лечить.
– И подогревать сок для героев, ямсу, – тихо произнес Дондочакка.
Орихиме вздрогнула. Этого она никак не ожидала услышать.
– Я хотела купить еды и подарки для Тацки, – сказала она, беспомощно глядя на Дондочакку, словно оправдываясь. – И вдруг – ваша рейяцу, и я решила проверить, что случилось. Я же не знала, что вы тут тренируетесь.
– Тацки?
– Это моя единственная подруга, – сказала Орихиме. Нелл удивилась:
– Как это? А как зе Лукия? И лазве Ицуго и остальные не твои длузья?
– Ну как же! Они мои товарищи, – горячо воскликнула Орихиме и остановилась.
Пока в ней не проснулись духовные силы, Исида-кун не только учился с ней, но и занимался в одном кружке – и даже не замечал ее. Чад едва здоровался, Ичиго мог и не поздороваться – Тацки приходилось ему напоминать об этом. И даже Рукия – даже Рукия! – обратила на нее внимание только тогда, когда Сора явился к ней, превратившись в Пустого, и им с Ичиго пришлось ее защищать…
Нелл задумалась.
– Понятно, – произнесла она. – Товалищи – это те, с кем ты вместе слажаешься. А длузья – это те, кто любит тебя плосто так. Иди, покупай свой подалок.
Орихиме побрела в магазин, по дороге размышляя над тем, что сказала Нелл. Товарищи… Ну да, сначала они просто вместе сражались. Но разве они в конце концов не подружились?
Ей очень не хотелось признаваться себе в том, что совместные сражения не только сблизили ее с Ичиго и остальными, но и отдалили ее от подруг по школе, и главное – от Тацки. Как бы ни любила ее Орихиме, но понимала: нельзя ей рассказывать все. Ни об арранкарах. Ни о шинигами. Ни о сражениях. Ни о шести феях, таящихся в ее заколках.
Заколках ли?
Некоторые занпакто имели и более странный шикай…
Чад – видимо, тоже почувствовал сильную рейяцу «Пустынного Братства» – налетел на нее.
– Прости, Иное-сан, – коротко проговорил он, а Орихиме поклонилась ему: – Извини.
Они сообразили, что сказали это хором, и засмеялись.
– Я уже была там, все в порядке, – пискнула Орихиме.
Чад молча поднял большой палец, подражая старому Терминатору из последнего фильма.
– Иное-сан, – сказал он. – Спасибо за выпечку. Придешь на наш концерт?
Орихиме немного завидовала ему. Он давно подрабатывал, играя в своей группе на бас-гитаре, и не сомневался насчет своего будущего. Музыка и только музыка, а в перерывах – борьба с Пустыми.
Ну, или наоборот.
Яркий бумажный прямоугольник лег в ее руку. Контрамарка.
Одна…
Но просить еще и для Тацки Орихиме не решилась. Ведь Тацки не была другом Чада. Она, правда, была другом Ичиго, и Ичиго мог бы попросить Чада – а Орихиме нет. Как все сложно и запутанно, про себя вздохнула Орихиме.
Несколько дней спустя она покупала подарки. Все, что ей хотелось бы подарить друзьям, стоило недешево, а на «распродажах» по случаю Рождества цены еще и взлетели, несмотря на объявления о скидках. Поколебавшись, Орихиме решила, что в одной старой мудрой книге сказано совершенно верно: будет день – будет и пища, а радость в праздничный день стоит дороже денег.
Все равно их вечно нет.
А то, что после покупки подарков у нее не хватит денег даже на рыбу для сашими или мясные роллы, – это, право, пустяки. Все равно Орихиме не ждала гостей. Рождество – праздник семейный, и все будут отмечать его со своими родными, а то, что у нее нет родных, не повод для всех остальных отступать от традиций. Поэтому Орихиме с легким сердцем нагрузилась яркими свертками и шагала домой в отличном настроении, когда на нее снова плеснуло темной рейяцу.
Пустой был где-то очень близко – прямо по курсу.
Орихиме бросилась бежать, и уже увидела этого Пустого – огромный, сизо-мохнатый, громоздкий, – но вдруг откуда-то послышалось «Серо Синкретика!», мощный удар серо буквально испепелил Пустого, так что Орихиме едва не попала под раздачу, и только веселый хохот на два голоса убедил ее, что она еще жива.
– Он этого не ожидал, ямсу!
– Да, у нас получилось еще лучше, чем в тот раз!
– Олихиме, – завопила Нелл, подпрыгивая и хлопая в ладоши. – А это твои подалки? Ты их будешь давать плямо сегодня?
– Нет, я их раздам на следующий день после Рождества, – ответила Орихиме. – То есть их надо вручать на Рождество, но у меня гостей все равно не будет, мне не с кем его отмечать. И я поздравлю всех позже.
– Понятно, – и Нелл глубоко задумалась.
Орихиме ожидала, что она опять скажет что-то глубокомысленное, но Нелл молчала. А Пеше и Дондочакка подхватили ее и унеслись куда-то в направлении парка – видимо, опять тренироваться.
Двадцать четвертого декабря резко похолодало, и пошел снег. В доме было невыносимо зябко. Орихиме хотела сэкономить на керосине для обогревателя, и поняла, насколько неверным было это решение, уже с утра. Старинного котацу у нее в доме не было, и ей оставалось только завернуться в два одеяла и сидеть, глядя в окно, дрожа и мысленно молясь всем ками, чтобы никакой Пустой не заявился в Каракуру по случаю сочельника. Сапожки Орихиме совсем вытерлись и сильно промокали, она мерзла в них даже в относительно теплую погоду – а под снегом в них и вовсе не стоило разгуливать.
Снег падал – тихий-тихий, белый-белый, небо стало мутным и белесым, очертания деревьев и крыш смягчились, и казалось, что в мире нет ничего, кроме тишины и белизны…
…А потом наступило Рождество.
Днем Орихиме успела несколько раз позвонить Тацки, потом позвонить Ичиго, и Чаду, и Исиде, и даже Урахаре, и пожалела, что не может позвонить Рукии и Ренджи в Общество душ, и понадеялась, что, может быть, они сами появятся в Мире Живых…
Сегодня.
Вечером.
Что может быть тягостнее одинокого вечера в Рождество – вечера одного из самых коротких и темных дней в году? В такой вечер, если не нашлось компании и не к кому пойти, можно уткнуться в компьютер, зайти в какую-нибудь социальную сеть и наслаждаться иллюзией общения, понимания и тепла – ну, или яростного спора, кому как… Но у Орихиме не было компьютера. А иллюзию счастья она раньше умела вызывать у себя и так, но в последнее время это умение все чаще давало сбой.
Она знала, что этот вечер будет, и знала, каким он будет. Но легче от этого не становилось.
Внезапно в дверь постучали. Именно постучали, хотя звонок у Орихиме работал. Да не осторожно, как сделал бы любой вежливый сосед, а бесцеремонно заколотили кулачищем, и, пока Орихиме выпутывалась из одеял и, содрогаясь от холода, семенила к двери, к кулаку добавилась еще и нога.
Она открыла дверь и непроизвольно попятилась. Этого просто не может быть, повторяла она про себя. Этого никак не может быть. Это не он!
– Йо, – рявкнул Гриммджоу и ткнул Орихиме в руки какие-то вкусно пахнущие коробки, ничего не зная и не желая знать о ее сомнениях. – С Рождеством, женщина! Чего стоишь, не ждала, что ли?
– Ой, – Орихиме опомнилась. – Добрый… добрый вечер, Гриммджоу-кун! С Рождеством! Проходи, пожалуйста, будь как дома… ой, только у меня не убрано… и на стол ничего…
– Да мне по фигу, блин, – откровенно признался Гриммджоу. – На, держи! Это типа подарок. Я хотел купить торт, но один каз-зел заявил, что ты хочешь всю меню из Макдональдса…
– Все меню, – машинально поправила Орихиме.
– Да один Менос! В общем, на тебе твое хрючево и торт! Да держи, а то уроню на фиг!
На лестничной площадке топтался кто-то еще.
– Вот, – послышался голосок Нелл.
– Нелл-тян! Заходи, заходи! – закричала Орихиме.
– Не, я позьзе, – обещала Нелл. – А к тебе плишли длузья. Те, кто любит тебя плосто так, а не потому, что вы вместе слажались!
Она посторонилась. И тут у Орихиме окончательно перехватило дыхание, сердце стукнуло – и оборвалось.
Она часто плакала, вспоминая их последнюю встречу. Всякий раз ее охватывало отчаяние, всякий раз она горько корила себя: почему не попыталась остановить, почему не помогла ему? И всякий раз она уговаривала себя, что он, конечно, в Обществе душ, души ведь не умирают, и они еще встретятся – и подружатся по-настоящему…
– С Рождеством, женщина, – угрюмо сказал Улькиорра, входя.
Рука у него висела плетью, одно плечо было заметно выше другого. Ногу он сильно подволакивал. И от былой рейяцу осталась едва десятая часть.
И все-таки это был Улькиорра, тот самый Улькиорра, протягивавший ей руку на крыше Лас-Ночес. Тот самый Улькиорра, которого – единственного в целом мире – интересовали ее чувства.
– Слава Богу! Улькиорра-кун! Я так рада…
– Женщина, – раздраженно оборвал он ее, – сколько раз тебе говорить? Называй меня просто «Улькиорра»!
Орихиме принялась распаковывать угощение и накрывать на стол, когда в дверь – на сей раз уже позвонили.
– Это мы, ямсу, – крикнул из-за двери знакомый голос, но когда Орихиме открыла, то первой, кого она увидала, была Тацки.
– С Рождеством, – Тацки обняла подругу. – Я хотела зайти к тебе завтра утром. Но эта малышка, Неру-тян, сказала, что ты хочешь меня видеть непременно сегодня и что у тебя в гостях хорошие парни, с которыми можно потанцевать…
Улькиорра грустно покосился на искалеченную ногу, а Гриммджоу, которого, наверное, впервые в его посмертии назвали хорошим, уставился на Тацки раскрыв рот.
Впрочем, неловкость быстро сгладилась. Тацки, отошедшая от первого испуга, быстро освоилась и даже втянула Улькиорру в разговор о кендо и айкидо, пока Гриммджоу и Орихиме действительно танцевали под какой-то концерт по телевизору. Нелл умиленно созерцала их, сидя на диване вместе с Пеше и Дондочаккой и облизывая с пальцев остатки торта.
– Нехолосё полусилось, – наконец, пробубнила она. – Лоли и Менолли тозе ее любят. Надо было и их позвать!