Чужак. А то давно тут фиков не было

[live-bleach]

Название: Чужак
Автор:  Санди Зырянова
Персонажи: Иноэ Орихиме, Унохана Рецу, Урахара Киске, Улькиорра, Чад, Исида, Ишшин.
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: драма
Количество слов: 3035
Саммари: Дни пленения в Лас Ночес не прошли даром для Иноэ Орихиме. Ей снятся странные сны, ее личность меняется. И, как всегда, из множества правильных решений Орихиме выбирает самое доброе.
Авторские примечания: «Душа человека» – философский трактат Эриха Фромма
Размещение: с разрешения автора

…Рожденный на дне провала, куда не проникал свет…
…Рожденный между этими темными осадками, не тронутый ничем, словно сжатый воедино незапятнанной тьмой…
Это было существование, наиболее близкое к Пустоте, из всего, что видели мои глаза.
И я погрузил свое тело в эту великую Пустоту. Даже я не мог видеть, растворяясь в Пустоте и чувствуя, как все исчезает.
Счастье…

Орихиме проснулась, прямо в глаза ей светило утреннее солнце, в окно был виден цветущий абрикос. В ушах девочки все еще звучал ее собственный испуганный крик.
«Это был просто сон», – сказала она себе. Всего лишь сон. Один из многих странных снов, которые снились ей все чаще в последнее время.
В них не было на первый взгляд ничего пугающего. Наоборот, во сне Орихиме испытывала что-то вроде счастья. Но наяву она никогда в жизни не согласилась бы с тем, что можно чувствовать себя счастливым от… от такого. Как будто во сне проявлялась какая-то другая, незнакомая часть, не имевшая с дневной, жизнерадостной и дружелюбной, Орихиме ничего общего.
Впервые такой сон приснился Орихиме через месяц по возвращении из Лас Ночес. Тогда девочка тоже проснулась с криком, но, с трудом сумев унять сердцебиение, решила, что беспокоиться не о чем. Ей пришлось столько пережить, еще бы не снились кошмары.
Парта Кучики-сан сегодня пустовала: Рукию отозвали в Общество душ. Орихиме вздохнула. Тацки-тян, конечно, очень хорошая подруга, но ей всего не расскажешь. В самом деле, если признаться, что «мне сегодня снилось, что я достигла Нирваны, и из-за этого мне стало страшно», то Тацки-тян поймет; но что она подумает, если Орихиме объяснит причину своих страхов? Ведь придется начинать с самого начала. Рассказывать и про то, как Ичиго стал шинигами, и про то, как Орихиме, Исида-кун и Садо-кун тоже получили свои силы, и как спасали Кучики-сан, и как Улькиорра потребовал, чтобы Орихиме пришла в Лас Ночес, а она, боясь за жизнь друзей, послушалась его…
Орихиме было очень жалко Улькиорру. В глубине души она была уверена, что Куатро вовсе не такой уж плохой, просто его не научили кого-то любить и радоваться жизни. Но именно Улькиорра сказал тогда Ичиго, что она, Орихиме, отныне принадлежит Лас Ночес. Тогда ни Ичиго, ни сама Орихиме не придали его словам значения. Улькиорра никогда не лгал, но он мог ошибаться – ведь ошибся же он насчет Рукии!
– Ты что-то бледна сегодня, Иноэ-сан, – заметил Исида. – Заболела?
– Что ты, Исида-кун! Мне… мне просто приснился очень грустный сон, – пискнула Орихиме.
Исиде можно рассказать, – он поймет, что происходит. И Садо. И Ичиго. Но Орихиме представила себе, как ее друзья расстроятся, и сама чуть не заплакала. А если она действительно перерождается в арранкара? А если они отвернутся от нее? Нет, не отвернутся, они не такие…
Голова у Орихиме закружилась, и она медленно сползла со своего стула на пол.

После вчерашнего обморока Орихиме не была уверена, что ей стоит идти в школу. Однако припомнила, что сегодня будет математика, и поспешно засобиралась на учебу.
В последнее время она очень полюбила математику.
У изголовья ее кровати лежала книга, которую Орихиме читала на ночь. Она называлась «Душа человека». Почему именно этот, малопонятный и слишком серьезный для подростка, психологический трактат, Орихиме – обычная дневная – не могла бы объяснить, но Орихиме ночной, которая была счастлива в великой Пустоте, книга нравилась.
Девочка даже испытала прилив сил, когда наконец начался урок. На вопрос о домашнем задании большинство ее одноклассников, даже лучший ученик школы Исида, смущенно потупились, но Орихиме поняла руку.
– Эта задача не имеет решения в целых положительных числах.
– Докажи, – учитель посмотрел на нее с легким удивлением. Кажется, он всерьез задумался над тем, не связана ли внезапно прорезавшаяся талантливость Иноэ с ее же постоянным плохим самочувствием.
…Мелок постукивал по доске, Орихиме быстро и вдохновенно строчила, попутно поясняя:
– Это описывается con la ecuacion de… ой, гомен-но! диофантовым уравнением xn + yn = zn, где n – целое число, большее двух, а это уравнение не имеет решений в целых положительных числах. Вот, – Иноэ отряхнула пальчики от мела и взглянула на класс.
Класс молчал.
Глаза у Орихиме были совершенно зелеными.
– Са… дись, – в два приема выдавил учитель и проводил девочку, шествовавшую к своему месту, долгим неверящим взглядом.
Она не шла, как всегда, вприпрыжку, а именно шествовала, с очень прямой спиной и держа руки на уровне бедер – точно пытаясь заложить в карманы.
Ясутора и Урюу обменялись быстрыми тревожными взглядами. Математика – ладно, хотя Великая теорема Ферма в исполнении Иноэ звучала по меньшей мере странно; психология – пустяки; иногда меняющаяся осанка и новые, непривычные интонации, проскальзывающие в голосе, – тоже пустяки, да и испанские фразы из уст Орихиме, никогда не изучавшей испанского, – мелочь. И эти ее «грустные сны», на которые она так часто стала жаловаться.
Но появившаяся с недавних пор какая-то неуловимая странность в рейяцу?
Внезапно послышался вскрик; ребята повскакивали со своих мест и сгрудились над Иноэ. Она беспомощно лежала на полу, неестественно вывернув голову, и ее открытые глаза мало-помалу приобретали знакомый и милый серый цвет…

– Значит, второй обморок за два дня, – констатировал доктор Куросаки, осматривая вялую, безучастную Иноэ в своем кабинете. Ичиго вместе с Тацки оттуда предусмотрительно выпроводили под каким-то благовидным предлогом, но Чад и Исида остались.
Ясутора наградил Куросаки-старшего внимательным взглядом, но промолчал. Он привык к шуточкам и дурашливым выходкам чудаковатого Ишшина-сан, принимая их как нечто само собой разумеющееся. Зимой идет снег, девочки любят сладкое, Ичиго даже сейчас, потеряв все силы шинигами, стремится кого-нибудь защищать, а Ишшин-сан всегда не прочь повалять дурака, если только ситуация не выходит из ряда вон по своей серьезности. И то, что этот клоун-любитель сейчас так вдумчив, немногословен и даже хмур, убедило Чада лучше, чем любые слова: Иноэ в большой опасности.
Оставалось уповать только на то, что Ишшин-сан в его серьезной фазе – прекрасный врач. Это-то Чад уже испытал на себе.
– Мне кажется, – подал голос Урюу, – что у нее что-то не то с рейяцу. Она напоминает рейяцу Пустого!
– Я бы сказал, что сейчас ее рейяцу такая же, как и раньше, только выглядит Иноэ-сан очень нездоровой, – возразил Ишшин-сан.
– Она меняется, – тихо сказал Чад. – Она бывает такой, как сейчас, а бывает странной.
– И тогда она очень похожа на рейяцу арранкара, – упрямо продолжил Урюу.
Ясутора даже на миг рассердился на друга. Он и сам это заметил, но принять такое…
– Может быть, она просто становится вайзардом, – раздумчиво произнес Ишшин-сан. – Это к Урахаре.

Лицо Кучики-сан. Оно прямо над моим. Гневное лицо с яростно полыхающими синими глазами и потеками свежей крови. Кучики-сан… ранена? Но как? Где? Почему?
Лицо этой шинигами, Кучики Рукии. Она ранена и доживает последние секунды. Не с ее силами противостоять Глотенерии.
– Ты не Кайен-доно! – разносится звонкий срывающийся голос под мрачными сводами Лас-Ночес. – У тебя только тело Кайена-доно! Его души у тебя нет!
Маленькое тело вздернуто на трезубец с длинной рукоятью и почти не способно двигаться, но пальцы упрямо, до белизны в суставах, сжимают сломанный занпакто.
Кто сражается – тот не побежден…
– Свою душу…
И она о душе?
– Кайен-доно…
Сейчас она скажет что-то важное…
– Доверил мне!

– Ellos mataron a los demás, – шепчут запекшиеся губы. – Esta muerte...
Лицо человека, склонившегося над Орихиме, ничем не напоминает хитрую, вечно ухмыляющуюся физиономию «скромного торговца сладостями». Впрочем, на капитана Готей-13 этот тип тоже не похож.
Увидел бы его сейчас Исида – наверняка сказал бы, что перед ним Маюри, только без маски.
Кто такая Иноэ Орихиме для Урахары Киске, первого директора Бюро технологических исследований? – ничто, разменная монета, пешка, непригодная для большой игры. Правда, оказалось, что для большой игры эта пешка вполне пригодна, если использовать ее правильно; Сейрейтей использовать правильно не сумел, и за это – только за это – бывший Урахара-тайчо упрекает себя до сих пор.
Но сейчас приборы четко фиксируют мощную рейяцу, очень похожую на рейяцу арранкара – она вспыхивает, как бледно-зеленое копье света, на мониторе, и не гаснет, пока Иноэ не договорит последнее испанское слово.
Что-то с ней сделали там, в Лас-Ночес… Урахара прислушивается, но терпкая чужеродная рейяцу умолкает, а на смену ей приходит теплая, трепещущая рейяцу Иноэ, плачущей во сне. Пора, пожалуй, разбудить этот экземпляр...
– Нет, – Иноэ, не до конца проснувшись, всхлипывает, – нет, не может быть! Кучики-сан не может умереть! Они не убили друг друга!
По-испански она говорила прямо противоположные вещи.
– Очень интересно, – сквозь зубы цедит Урахара и отправляется в лабораторию.
Где-то у него была разработка, не доведенная до конца, и сейчас он займется этой разработкой вплотную. Перед ним любопытнейший случай – человек, перерождающийся в вайзарда, причем с проявляющимся раздвоением личности, и лучше всего изменения заметны во сне. Благодаря прибору, который сейчас явится на свет из-под пыли и груд ненужных изобретений, Урахара сможет подслушать мысли спящей девочки. Вытащить из-за стены сна процессы, происходящие в мятущейся, страдающей душе…
А за стеной буянит Ичиго, требуя немедленно пропустить его к Иноэ, потому что он, Ичиго, принес дорогой подружке апельсины и ее любимую книжку, и вообще хочет убедиться, что Орихиме в порядке. Но вскоре голос Куросаки смолкает, а Тессай торжественно вносит в комнатку, где лежит плачущая Иноэ, сверток: апельсины и «Душа человека», заложенная закладкой с изображением летучих мышей.

Орихиме попыталась поговорить с собой.
Это было нелепо, и сначала губы девочки так и разъезжались в предательской улыбке. Но она все-таки сумела одернуть себя и сосредоточиться.
Раз уж в ней поселилась новая личность, то надо с ней подружиться – не ссориться же с соседкой по телу? К тому же эта соседка ей так много помогала по математике и физике. Может быть, она поможет еще и испанский выучить? И вообще, она такая умная. Орихиме искренне чувствовала, что рассудительность и аналитические способности любительницы уходить в Нирвану очень не помешают. У самой-то Иноэ, пожалуй, этих качеств было еще маловато, она даже втайне считала себя бестолковой.
– Скажи, пожалуйста, – начала Орихиме, – ты все понимаешь, что в этой книжке написано? Она такая ученая. Вот как ты это объяснишь: «человек, как и другие животные, обладает интеллектом, который позволяет ему использовать процесс мышления для достижения непосредственных практических целей. Но человек обладает еще и другим духовным свойством, отсутствующим у животного. Он осознает самого себя, свое прошлое и свое будущее, которое есть смерть»? Как это – осознавать самого себя? То есть понимать, какая я, да? А ты себя осознаешь?
Молчание.
Орихиме зашла с другой стороны.
– Как хорошо, что ты у меня есть, – сказала она. – С тобой интересно. Теперь я буду читать умные книжки и знать об осознании самого себя. Недавно я рассказывала мальчику на класс старше про предел Чандрасекара и фридмановские модели Вселенной. Он меня так зауважал!
Молчание.
– Слушай, а тебе нравится, как я готовлю? Мою стряпню до сих пор хвалила только Рангику-сан. А ты как думаешь, у меня вкусно получается?
Молчание.
– Кто ты?
Молчаливое замешательство. Кажется, Орихиме все-таки пробилась за стену равнодушия.
– Ты моя Пустая, да? Я становлюсь вайзардом? Так думает Куросаки Ишшин-сан. А Улькиорра-кун думал, что…
«Улькиорра. Не называй меня как человека, женщина. Говори просто «Улькиорра»».
Уруру, внесшая обед для Орихиме, пронзительно закричала и уронила поднос: больная лежала навзничь, напряженно вытянувшись, и из ее ноздрей и уголка губ стекали неправдоподобно яркие алые струйки.

– О, Унохана-тайчо, какая честь для нас, – Урахара наградил высокую гостью самой лукавой из своих улыбочек и прикрылся веером.
Ответом ему была улыбка с тем же накалом лукавства, но прикрытым благостной доброжелательностью.
– Я здесь по просьбе Кучики-тайчо, – объяснила капитан четвертого отряда. – Он очень просил помочь лучшей подруге его любимой сестры.
Урахара попытался заглянуть в добрые глаза Уноханы, но так ничего там и не вычитал.
Никто не гнал обитателей магазина Урахары из комнаты Орихиме, но никто и не решился заглянуть туда, когда Унохана, склонившись над бесчувственным телом девочки, нашептывала заклинания лечебного кидо. Рейяцу лучшего врача Сейрейтей могла бы и расплющить неосторожного.
Особенно сейчас, когда ей попался такой сложный пациент.
Обманчиво-кроткое выражение слетело с лица Уноханы, как маска. Рецу-сан прекрасно чувствовала, что к душе Орихиме подселился кто-то чужой. «Паразит», – решительно определила Унохана. Правда, паразит этот не пытался навредить Орихиме. Кажется, она даже по-своему привязалась к нему. Но «не желать зла» и «не причинять зла» – иногда очень разные вещи; сам того не желая, чужак разрушал тело девочки.
«Что же будет дальше?» – задумалась Унохана. Может быть, если тело Орихиме сейчас умрет, то душа отправится в Сейрейтей, где ей самое место, и вскоре в четвертом отряде появится весьма недурственное пополнение, а чужак – кстати, а кто он такой? Унохана могла бы поклясться, что уже чувствовала эту рейяцу, но не могла вспомнить, где. Так вот, чужак отправится восвояси.
Этот вариант вполне устроил бы Унохану-тайчо, но ведь могло случиться и по-другому. Тело умрет, а души набросятся друг на друга, и в результате появится в лучшем случае сильный Пустой, а в худшем – нечто неизвестное и оттого еще более страшное. «Нет уж, – подумала Рецу-сан, – пусть живет сколько сможет, а потом приходит к нам. А этого чужака я просто уничтожу».
– Что это за прибор, Урахара-сан?
– Он фиксирует колебания рейяцу. Если вы заметили, Унохана-тайчо, у этой девочки очень странные колебания рейяцу, – ответил Урахара. Слишком поспешно и слишком беспечно.
Унохана поджала губы. Уж не придется ли ей забрать Орихиме в Сейрейтей, чтобы вызвать банкай? Без всей мощи Миназуки девочка может и умереть. Заодно и чужака убрать бы…
Мелькнула мысль договориться с Урахарой. Конечно, он-то знает, что «колебания рейяцу» вызваны паразитом. Уж не он ли его и подселил? Если нет, то, возможно, его помощь пригодится, а результат вознаградит обоих: Унохана получит интересную историю болезни и перспективную будущую шинигами для своего отряда, а Урахара – паразита для исследований.
А если да? Научные интересы господина бывшего директора простираются в очень неожиданных направлениях.

Урахара просматривал записи своего прибора.
Прибор был все же далек от совершенства. Испанские слова он еле-еле распознавал; впрочем, Урахаре, почти не знавшему испанского, это не очень помогло бы. Да и с японским у изобретения Киске было туговато: из мешанины слогов подчас затруднительно было выделить что-то внятное. «Осознавать самого себя… отличает от животного», – с трудом разобрал Киске. – «Превышение скорости света… женщина… не имеет решения… схлопывающаяся Вселенная… как человека… не называй «кун»…
Определенно, больше всего это походило на бред свихнувшегося физика.
С физикой у Урахары было туговато.
Зато слово «паразит», подуманное Уноханой, заинтересовало бывшего директора больше, чем ему хотелось в этом признаться. Особенно обидно было, что врач, то есть практик, заметил паразита сразу, а он, ученый, проморгал. Что, если к Иноэ в душу действительно подселился некий Пустой? Был физиком, стал прикованным духом, потом – мощным Пустым и, наконец, нашел способ утолить голод Пустого по-своему? Но это же революция в науке… А она – «изгнать паразита, изгнать паразита». То, что Урахара элементарно подслушал с помощью своего прибора некоторые мысли задремавшей на несколько минут Уноханы, его не беспокоило. Совесть? Оптом или в розницу? Рецу-сан все равно не узнает. А если узнает…
Убьет.
По слухам, когда-то эта милая и добрая женщина возглавляла другой отряд. И не казалась никому ни доброй, ни милой.
– Я прошу вас, Урахара-сан, подготовить врата Сенкаймон, – проворковала Унохана, поднимаясь и отходя от постели Иноэ. – Душа Орихиме тяжко больна. Если не забрать ее в бараки четвертого отряда, здесь мы ее не вылечим.
– Ну, что вы, – забеспокоился Урахара. Объект исследований уплывал из его рук, а Унохана была слишком умна и слишком профессиональна, чтобы запутывать ее так, как хитрец-ученый позволял себе даже с Йоруичи. Поэтому Киске решил сыграть ва-банк: – Я знаю, что в ее душе поселился какой-то Пустой и паразитирует на ней. Это новый вид Пустых-паразитов. Мы должны, всячески оберегая Иноэ-сан, изучить этот случай, чтобы защитить других людей, которые тоже могут подцепить такого…
– Достаточно. Иноэ может умереть.
Унохану очень легко было разозлить, но об этом знала только она сама, да еще, пожалуй, Ямамото-соо-тайчо. Сейчас, вежливо склонив голову, она ласково смотрела на Урахару, про себя прикидывая, убить его в случае сопротивления сразу или сначала позвать Ичиго и его друзей.
Ичиго-то силы потерял, но какой же скандалище он устроит… А если еще оба Кучики присоединятся…
Позвать. Но потом убить, – наконец, решила она.
– Но мы можем упустить этого Пустого-вампира, – сказал Урахара. – А за жизнь девушки, пока она в ваших руках, я не беспокоюсь!
– Я намерена его уничтожить, – твердо ответила Унохана.

Иноэ проснулась, а тонкие фусума позволяли ей хорошо слышать разговор двух капитанов – бывшего и настоящего.
Понятно. Все понятно. Не такая уж я и глупая… или это ты, умница, все понимаешь? – мысленно обратилась Орихиме к своему невольному сожителю. Мы оба понимаем, что один из нас сейчас должен умереть. Если в споре победит Унохана-сан, то умрешь ты, а я этого не хочу. Если Урахаре удастся настоять на своем, я должна буду умереть во имя науки. Наверное, я и так умру. Мое тело стало будто прозрачным. Иногда мне кажется, что люди на меня смотрят и не видят, как было, когда я надела браслет Улькиорры-куна… что? Ах да, Улькиорры. У меня нет сил шевелиться. Друзья принесли мне одежду, книжки, несколько дисков с любимыми фильмами, а я не могу посмотреть их. Мне даже конфет не хочется, а раньше я их так любила. И мороженого. Мое тело не выдерживает нас двоих.
Но я так хочу жить…
Вот бы у тебя появилось тело. Я бы дала тебе свою блузочку и юбку. А может быть, ты мальчик? Тогда я даже не знаю, что тебе предложить. Наверное, мои голубые треники, футболку с губкой Бобом и кеды в цветочек? А вдруг ты не любишь губку Боба? Это будет ужасно, если тебе придется носить футболку, которая тебе совсем не нравится…
Они бы подумали, что ты просто мальчик в смешной футболке. А ты бы ушел отсюда и жил как сам захочешь. Но я бы по тебе скучала. Знаешь, было так интересно узнать про схлопывающиеся Вселенные и про осознание самого себя…
– Женщина.
– Меня зовут Орихиме, Улькиорра-кун…
– Не называй меня как человека. Зови меня просто Улькиорра.
Секунду они смотрели друг на друга, словно сквозь стену сна. Потом уголки губ на бледном лице дрогнули и двинулись вверх. Совсем чуть-чуть, но все-таки…
Это была их шутка – одна из тех, что приняты между друзьями.
Она открыла ему свою душу – и впустила его.
Он доверил ей свою.
Странная, невозможная дружба. В солнечном и теплом мире живых дружба должна быть теплой, как Солнце. Но в мире, где жил и куда теперь возвращается Улькиорра, нет Солнца, нет света и тепла. Если такая вещь, как Счастье, существует в Уэко Мундо, она должна походить на беспредельное Ничто.
Но все-таки им, пусть ненадолго, удалось сродниться душами. Если не это – «Счастье», то что же тогда?

Унохана и Урахара, оба полные решимости, вошли в комнату Орихиме одновременно. Руки обоих покоились на цуках катан, с губ готовы были сорваться боевые заклинания одно мощней другого.
Пациентка…
Объект исследований…
Иноэ Орихиме спала на своем футоне. Волосы ее разметались по подушке, и в них явственно серебрилась седая прядь, но на губах играла счастливая улыбка. Девочке снилась Великая Пустота, дарующая покой и просветление, которые в жестоком мире Пустых приносят счастье – так же, как и в жестоком мире людей.
– Чужой… ушел? – недоверчиво переспросил Урахара, прислушиваясь к мерцанию рейреку Иноэ, затем посмотрел на экран прибора. Он ничего не отражал – ни букв, ни слов. Пустота.
– Она его отпустила, – иронически ответила Унохана. – Можно сказать, спасла. Простодушная добрая девочка переиграла вас, господин директор. А теперь отойдите. Если вы больше не можете ее изучать, это не значит, что я не должна ее лечить!